«Я ЭПИДЕМИОЛОГ, НО НЕ МОГУ ПОНЯТЬ ПРОИСХОДЯЩЕГО»
Бывший главный санитарный врач Москвы — об эпидемии коронавируса и готовящихся мерах, которые могут разрушить экономику
«Плато заболеваемости практически никогда не бывает. Наблюдается подъём, пик, а потом резкий спад. Возбудитель теряет вирулентность, и даже попадая в восприимчивый организм, уже не способен вызвать у него болезнь. Вирус постоянно меняется, теряет свою агрессивность, и первым признаком этого является снижение летальности»
13 октября казанская деловая электронная газета «Бизнес Online» опубликовала интервью с бывшим главным санитарным врачом Москвы Николаем Филатовым, в котором Николай Николаевич, ныне работающий заместителем директора по науке Научно-исследовательского института вакцин и сывороток имени И.И Мечникова, говорит о том, мутировал ли коронавирус за летние месяцы 2020 года, могут ли разработанные вакцины от вируса навредить здоровью человека и к чьим советам должны прислушиваться люди во власти, принимающие решения. Предлагаем нашим читателям текст этого интервью с небольшими сокращениями.
«ТОЛЬКО С COVID-19 МЫ СДЕЛАЛИ ЧТО-ТО ОСОБЕННОЕ»
— Николай Николаевич, по данным Университета Джонса Хопкинса (г. Балтимор, штат Мэриленд, США), к концу сентября 2020 года число жертв коронавируса в мире превысило 1 миллион человек. Больше всего — в США, следом идет Бразилия, на третьем месте — Индия. Мексика занимает четвёртую строчку. В десятку также входят Великобритания, Италия, Перу, Франция, Испания, Иран. Россия в этом списке занимает 12-ю позицию после Колумбии. Скажите, почему такая странная картина: рядом по количеству жертв стоят страны, несопоставимые по уровню развития медицины и экономики в целом, — США, Бразилия и Индия, нищая Мексика и Англия, куда бегут наши миллиардеры?
— Вирусу всё равно, у кого какой достаток и уровень развития. У него своя жизнь, ему нужно попасть в клетку. А для того чтобы весь этот биологический цикл был, нужен ряд условий. Прежде всего плотность населения. Отсюда — США, Бразилия, Мексика, Индия, страны с высокой плотностью населения. Возбудитель передаётся только воздушно-капельным путём, то есть через аэрозоли, которые выдыхает больной человек, а здоровый их вдыхает и заражается. В этом процессе бедный или богатый — никакого значения не имеет. Материальные возможности могут повлиять с другой стороны — чревоугодия, которое ведёт к ожирению, диабету и другим заболеваниям, повышающим летальность в случае заражения человека коронавирусной инфекцией.
Николай Филатов.
В остальном же на уровень заболеваемости влияет скорость распространения биологического процесса. Если плотность населения большая и возбудитель туда попал, то он быстро там распространится. Но хочу подчеркнуть, что в этом нет никакой катастрофы, это постоянно происходит. Только с COVID-19 мы сделали что-то особенное. Такое впечатление, что мы расплачиваемся за то, что научные знания попали в руки обывателей, а те устроили всё это страшное нагнетание, которое мы сегодня наблюдаем.
Один пример: на 5 октября в Москве были выявлены 10 888 новых заболевших, пораженных COVID-19. Так вот скажите мне, сколько из этих 10 888 человек больных, сколько тяжелобольных, которые нуждаются в экстренной медицинской помощи, сколько человек вообще обратилось за медицинской помощью? А так что получается? Ну выявили у меня этот вирус, и что? А я с ним уже три года живу и сосуществую. У меня нет пневмонии, одышки, нет ничего, я спокойно живу и работаю.
По поводу всей этой пандемии я вот что скажу. Сегодня 10 тысяч выявленных условных больных на всю Россию, и мы надеваем маски, уходим на «удалёнку», столбики рисуем, а когда появился новый вирус гриппа H1N1 «Гонконг», максимальная пиковая заболеваемость только в Москве была 102 тысячи обратившихся за медицинской помощью в сутки! Это невыявленных, у кого вирус был. Тогда не искали, у кого он имелся. Это были больные, которые сами обращались за медицинской помощью. У них присутствовала высокая температура, интоксикация, головная и мышечная боль, слабость и другие симптомы гриппа. Конечно, кто-то и погибал. А теперь скажите, 102 тысячи на Москву в сутки и 10 тысяч на всю Россию — сопоставимые цифры и адекватное ситуации освещение проблемы?
Я эпидемиолог по профессии, всю жизнь этим занимаюсь и не могу понять происходящего. В прошлом году заболеваемость респираторными инфекциями была выше, чем в этом, но о пандемии никто не говорил.
— Тем не менее с конца сентября в России наблюдается резкий рост выявленных случаев коронавирусной инфекции, максимум с начала мая. Это что, так называемая вторая волна пандемии или просто сезонный всплеск ОРВИ набирает обороты, а сюда же «валят» и коронавирус?
— По поводу разговоров о второй волне и различных ограничительных мерах, с ней связанных, это вопрос не ко мне, а к «эффективным менеджерам», которые могут принимать любые решения. На каком основании? Институт Хопкинса поставил нас на 12-е место по смертности, я не могу с подобным согласиться, потому что летальность в Российской Федерации 1,75 на сегодня. Даже это не летальность. Она рассчитывается от больных, а у нас — от числа выявленных. Если вирус нашли у здорового человека нашли, то он не болен. Между больным и здоровым есть разница, но никто не хочет это понимать.
В осенний период всегда был и будет наблюдаться подъём заболеваемости острыми респираторными вирусными инфекциями, к которым относится и ковид. Все инфекции носят сезонный характер. Летом это в основном кишечные бактериальные инфекции, осенью и зимой — инфекции вирусной природы. Сентябрь – октябрь — это всегда период формирования коллектива. Летом люди разъезжаются в отпуска — на курорты, в деревни, в горы и так далее, а в сентябре–октябре все собираются на работе, в учебных и дошкольных заведениях и начинают всеми набранными в разных местах вирусами обмениваться. Если в каком-то коллективе восприимчивость к какому-то конкретному возбудителю будет достаточно высокой, то там возникнет очажок, вспышечка небольшая, люди заболеют. Если это, скажем, будет аденовирус, то у кого-то появится конъюнктивит, у кого-то — кашель, у кого-то — сопли и так далее.
Каждый вирус, попадая в новую среду, ведёт себя по-разному. Если эта среда будет для него благоприятной, он станет набирать вирулентность, то есть агрессивность. А у нас что получается? За период, скажем, с 26 апреля по 5 октября летальность была где-то 0,92 и постоянно нарастала. С 24 по 27 сентября включительно она выросла до 1,77, но на 5 октября составила 1,75, то есть упала. Вот эта цифра, 1,75, говорит о том, что вирус потерял свою вирулентность. Но источников-то значительно больше стало в популяции, которые отдают вирус. Не один-два, которые приехали из-за границы, сейчас это тысячи людей, у которых есть данный вирус. И что происходит такого страшного? Но нет, мы опять обсуждаем введение мер, которые должны разрушить экономику, ввести людей в стресс. Это не эпидемиология.
Сейчас идёт формирование эпидемического штамма. Все возбудители (и гриппозные, и парагриппозные, и аденовирусные, и любые другие) сегодня циркулируют и выбирают лидера, если хотите. Это биологический отбор самого агрессивного вируса, который приведёт к эпидемии. Это может быть грипп, а совершенно не коронавирус. Но то, что начала снижаться доля умерших от заболевших, от подобного никуда не уйдёшь, оно показывает, насколько агрессивна среда. Популяция наша за три месяца существенно не изменилась: доля стариков за это время не увеличилась, не выросла доля диабетиков, ожиревших, то есть тех, у кого риск погибнуть от данной инфекции выше. Вот и вся картина.
— Но врачи утверждают, что вирус в ходе первой волны и «отскока» после неё мутировал и сейчас он уже большей частью не тот, что был сначала. Мало того, учёные говорят, что он стал сложнее, может маскироваться под 10 разных других видов и иммунной системе его очень трудно распознать. Некоторые утверждают, что он опаснее гриппа и даже ВИЧ. Что вы об этом думаете?
— Это чушь собачья, с ВИЧ сравнивать. Давайте ещё с атомной бомбой сравним. С научной точки зрения подобное ересь. Любые вирусы, как и люди, гетерогенны. Наши дети — не абсолютная копия нас. Они похожи на нас, но они не наши копии. И вирус, каждый раз попадая в клетку, выходит из неё уже другим. Их много, и они все разные. Это полчища вирусов, которые начинают из клеток выделяться, и данные полчища, образно выражаясь, могут быть более добрыми либо более злыми. Подобное определяется тем, в каком организме данный вирус размножался. Если он в здоровом организме с хорошей иммунной системой, то в нём он потеряет свою вирулентность. Из такой среды вирусы будут выделяться более слабыми, не всегда даже вызывающими заболевание. Из-за этого наше сосуществование с данными микроорганизмами в мире длится до сих пор. В противном случае либо те, либо другие уже давно исчезли бы.
— Опять же фельдшеры скорой помощи говорят, что стали более активно и тяжело болеть люди среднего возраста, которые раньше либо не болели вообще, либо переносили всё легко, без медицинской помощи, дома. Почему?
— Если есть конкретная статистика, то давайте её пообсуждаем. А так я не очень в это верю. Другое дело, что у нас много было мероприятий на удержание данной обстановки. Если мы посмотрим на графики, то увидим всплески в мае – июне, а потом — ровная черта вплоть до конца сентября, когда кривая снова полезла вверх.
Ровная линия — это количество заражений. Такая картина показывает, что никакой эпидемии или чего-то подобного нет. Если бы мы все противогазы надевали, болотные сапоги, в скафандрах ходили, было бы то же самое. Не в этом проблема и причина. Возбудитель попал в популяцию, и ничего вы не сделаете, мы не можем не дышать. Попал он в Москву — распространится быстрее, чем мы думаем. Да, осенью он будет распространяться быстрее. Почему? Хуже погода, мы больше будем тяготеть к теплу, находиться в помещениях. Не маски надо штамповать, а безопасные вентиляционные системы делать.
— Когда у нас будет пик роста заболеваемости, когда выйдем на плато, как сейчас говорят, и ситуация пойдёт на спад?
— Плато практически никогда не бывает. Наблюдается подъём, пик, а потом резкий спад. А такого классического плато в эпидемиологии не бывает, потому что вначале увеличивается количество источников, интенсивность эпидемических процессов, всё это поднимается вверх, а потом возбудитель теряет вирулентность, и, даже попадая в восприимчивый организм, он уже не способен вызвать у него болезнь. И всё. Вирус постоянно меняется, теряет свою вирулентность, и первым признаком этого изменения является снижение летальности.
«СОВЕТЧИКОМ В ЭТИХ ДЕЛАХ ДОЛЖНА БЫТЬ ОДНА СТРУКТУРА — АКАДЕМИЯ НАУК»
— В мире тем временем растёт паника, страны одна за другой начинают ужесточать карантинные меры. Израиль полностью закрылся на тотальный двухнедельный карантин, Франция, Германия, Великобритания ужесточают масочный режим, разгоняют всякое скопление людей, в США даже посадили человека, устроившего вечеринку. У нас Роспотребнадзор закрывает магазины, салоны красоты и другие места оказания услуг за различные, как ему кажется, нарушения. Людей активно штрафуют в транспорте, особенно в Москве. Собянин отправил до 28 октября на самоизоляцию пожилых и людей с хроническими заболеваниями, на двухнедельные каникулы ушли школы. Работодателям рекомендовано перевести максимальное число работников на дистанционную работу. Всё это моментально скопировало Подмосковье. В Госдуме предлагают массово отправить россиян в отпуска. В соответствии с эпидемиологической обстановкой это всё действительно необходимо? Ведь люди начинают реагировать на данные меры всё более раздражительно и агрессивно.
— Наши «эффективные менеджеры» в основной массе учились за рубежом, поэтому у них подобострастное отношение ко всему, что происходит за границей. У них какая-то нездоровая страсть к копированию всего оттуда.
Возьмите Израиль. Там есть две проблемы, которые играют на руку эпидемии. Это то, что ортодоксальные евреи собираются вместе и молятся, и вторая — то, что они собирают вместе стариков и вывозят их на различные экскурсии, мероприятия, прогулки, в санатории и так далее. У них очень мощная социальная поддержка, но в данном случае она работает в большей степени против пожилых, нежели им на пользу. Среди стариков вирус набирает вирулентность, становится более агрессивным. Надо наоборот, чтобы вирус гулял среди молодых и здоровых людей. Тогда он потеряет вирулентность, и ничего не надо будет делать.
— Мы тоже опять придём к тотальным закрытиям и жёстким карантинным мерам?
— Оснований для этого нет. А на практике… Ну что, выйдет указ — значит, придём, не будет — не придём. Я вам приводил сравнительные цифры с гриппом, несравнимые с нынешними показателями по COVID-19, но тогда ведь никто этого ничего не делал. Не знаю, может быть, люди были поумнее.
— К слову, Владимир Путин 29 сентября рекомендовал «аккуратно и тактично» вводить «необременительные меры» против COVID-19. Но это очень обтекаемые формулировки. Кто будет решать, обременительные меры или нет, тактично их вводят чиновники или нетактично, те же самые чиновники?
— По сути, да. Спросите любого главу региона, почему он так сделал, и он вам скажет: я с санитарным врачом советовался. Советчиком в этих делах должна быть одна структура в Российской Федерации, которой дано это право, — Академия наук. Там есть отделение медицинских наук, вот у них надо спрашивать. Академия соберёт мнение у всех академических, неакадемических, ведомственных институтов и решит, что нужно делать сегодня, завтра, все научные выкладки и новинки дадут. А мы сейчас из крайности в крайность кидаемся.
А Путин сказал правильно: одну гребёнку нельзя делать для всей России. Вспомните, высокая заболеваемость была в Италии, Испании, там карантины вводили, массовые дезинфекции проводили, а Швеция ничего не делала, и у неё оставался уровень даже ниже, чем в России, хотя мы чего только ни делали, тоже всё мыли и дома все сидели. А у шведов результат даже получше оказался, хотя таких кардинальных мер они не принимали.
«ЕСЛИ ЧЕЛОВЕК УМИРАЕТ ПОСЛЕ ПРИВИВКИ, ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ВСЛЕДСТВИЕ НЕЁ»
— В мире пока что нет стопроцентно эффективной вакцины, и ВОЗ говорит, что до начала массовой вакцинации число жертв коронавируса может превысить 2 миллиона человек. И вот тут Россия впереди планеты всей. В сентябре у нас фактически начали вакцинацию людей из так называемых групп риска, в частности медиков и учителей, по факту — параллельно третьей фазе клинических испытаний. Безопасно ли прививаться тем, что так скороспело продвигают?
— Две вакцины у нас уже есть, даже больше сейчас их появится. Пока оснований говорить о том, что они какие-то слабоиммуногенные, высокореактогенные или ещё какие-то, нет. Не знаю, может быть, что-то и будет вылезать при массовом применении, но пока говорить об этом оснований нет. Вакцины есть, но дело не в них. Популяция коронавируса гораздо меньше, чем того же гриппа. Меньше и типов, и видов.
По прививкам панику поднимать не надо. Прививать насильно или принудительно никого не будут. В России есть закон о вакцинации, и придумывать на этот счёт ничего не нужно. Если вы не хотите, то вам никто ничего делать не будет. Вопрос только в том, надо или нет. Я думаю, что в следующем году об эпидемии, с которой сейчас ежедневно начинаются все новости, никто не вспомнит. Это первая инфекция в мире, которая стала определяться на основе выявления возбудителя , то есть до появления больных. Все сделали тест-системы и определяют, есть ли вирус у человека. Определили, что у него в организме вирус точно был, возможно, и сейчас есть, но — без клинических проявлений. Но это ведь не значит, что он болен!
У нас в организме постоянно присутствует множество вирусов: и герпеса, и папилломы человека, и другие микроорганизмы, стафилококки например, и много чего ещё. Но это не значит, что мы все ходим с раком шейки матки, или с герпесом на губах, или с признаками Эпштейн-Барра. Вопрос в том, справляется иммунная система или нет. Стресс, который создаётся людям паникой вокруг коронавируса, способствует снижению защитных функций организма.
— А когда появятся варианты вакцины для пожилых и детей?
— Вакцина, которую сделал институт имени Гамалеи, вполне возможно, может быть адаптирована и для детей. Я вполне это допускаю. Но для подобного нужны необходимые этапы, чтобы такое право получить. Что касается пожилых, то для них эта вакцина уже пригодна. Другое дело, что данный вирус приводит в шоковое состояние макрофаги у пожилого человека, и у того начинается аллергическая реакция на вирус, которая начинает убивать свой собственный организм, вот что происходит. Нужно успокоить макрофаги.
— Вакцина этому способствует?
— Нет, вакцина вырабатывает антитела — белок, который связывает вирус, когда он попадает в организм, и тот уже не может навредить. А макрофаги успокаивают иммуномодуляторы. Это другого рода препараты.
— Хорошо, а вот процесс выработки антител в результате вакцинации не может «вступить в реакцию» с хроническими болезнями, которые есть у человека в некоем спящем состоянии, и за счёт этого навредить здоровью? И если такое произошло, он сможет потребовать компенсацию за нанесённый ущерб?
— Требовать компенсацию он может, но этот ущерб надо доказать. Что у него, допустим, имелась ишемическая болезнь сердца, он сделал прививку, и у него она обострилась, или он от этого, не дай бог, умер в результате инфаркта. Взаимосвязь событий нужно доказать ему самому или родственникам, если они так считают. Если человек умирает после прививки, это совсем не значит, что именно вследствие неё. Он, может быть, сильно переживал, боялся её делать, повысилось давление на нервной почве, аритмия началась, тромб оторвался, и, пожалуйста, летальный исход. А само содержимое вакцины тут ни при чём. Поэтому надо каждый конкретный случай анализировать.
«ИСПУГАННЫЙ ЧЕЛОВЕК ЛЕГЧЕ ОТДАЁТ ДЕНЬГИ»
— Отдельный вопрос — цена лекарства от COVID-19. Она шокирует, превышая прожиточный минимум, хотя аналог препарата в Индии продаётся в 10 раз дешевле. При этом председатель совета директоров фармкомпании-разработчика «Промомед» Пётр Белый в ответ на критику препарата «Арепливир» заявил: «Он стоит столько, сколько стоит. Я вам могу сказать точно, что „Арепливир“ — это самый дешёвый в мире препарат, который спасает жизни». То есть дорого не потому, что затраты высокие, а потому, что жизненно важен? Хотите жить — платите, так, что ли?
— «Арепливир» — это не вакцина, а противовирусный препарат. В 2002 году Москве, в вирусологической лаборатории, был выявлен новый вирус H1N1, который по своей антигенной структуре оказался совершенно новым. Ему дали название «Москва-2002», положили в банк данных, и он там, в музее штаммов, хранится. И никто не говорил, что это пандемический вариант. А как только в 2009 году такой же H1N1 был выявлен в Калифорнии, его тут же назвали «свиным», пандемическим, и летальность на начальном этапе тогда составляла где-то около 14 процентов. Тут же появился препарат «Тамифлю», который все рекомендовали для лечения этого гриппа. Ну и что сегодня?
Сейчас мы имеем 0,2 процента летальности от H1N1, это вообще ничего. Он стал, грубо говоря, пустышкой. Сегодня вероятность того, что дерево упадёт тебе на голову, выше, чем возможность умереть от данного вируса. Но для фармкомпаний это всё бизнес. Испуганный человек легче отдаёт деньги.
— Это понятно. А вот когда новые препараты выходят и стоят под 30 тысяч рублей, как средняя месячная зарплата в регионах, должно ли государство подключаться к регулированию процесса ценообразования?
— Произвольное ценообразование до добра не доводит. Вот они поставили цену в 30 тысяч, а почему не 300? Всё равно массово по такой цене препарат брать не станут. Чтобы препарат покупали, нужно быть реалистами, на одном страхе бизнес сделать невозможно. Если мне это не по карману, я буду искать другой выход.
Что касается госучастия во всех данных процессах, я не знаток, не экономист, я — эпидемиолог. Могу сказать только одно: любой новый препарат объективно будет дороже, поскольку выпускается ограниченными партиями. В последующем, за счёт увеличения своей известности и объёмов потребления, производство его будет расти и цена станет ниже. Если, конечно, его в принципе будут покупать. Не станут, он так и останется никчемным.
— И ещё один важный момент. Последние сведения говорят о том, что человек может повторно заразиться COVID-19, есть уже задокументированные медиками случаи. Существует несколько гипотез, почему это возможно. Одна говорит, что человек в первый раз мог слишком легко перенести болезнь, она, фигурально выражаясь, прошла по верхам — у человека была индивидуальная толерантность к вирусу и т. п. И в итоге нужный иммунитет в организме не сформировался. Если это так, кто даст гарантию, что та же прививка сформирует иммунитет?
— В своё время, не так давно, заявлялось о том, что в некоторых городах России, в том числе в Москве, 20 процентов иммунных людей, то есть тех, у кого уже есть антитела. Это означает, что, независимо от того, болел человек или нет, но его организм с данным вирусом встречался и выработал к нему иммунный ответ, антитела. Какие были результаты встречи, болел человек или нет, таких данных нет. В той же Москве за весь период заражения выявлены чуть больше 37 тысяч человек. Но 20 процентов от 14 миллионов — это более 2 миллионов человек. Где они? Надо со всем этим разбираться, чем человек заболел в первый раз и чем повторно.
— То есть мы не можем говорить о том, что если человек переболел или его вакцинировали, у него выработался стойкий иммунитет и он может спокойно находиться в палате с ковидными больными и не заразится?
— Нет, конечно. Вроде бы есть ответ по «Спутнику», что у тех, кого им прививали, есть хороший иммунный ответ, но нет вакцины, которая даст стопроцентную гарантию от заражения всем, кому её привьют.
— Сейчас опять поднимается тема о том, что в связи с ужесточением ограничительных мер людям, которым назначены плановые операции или другие консультации и лечение, в больницу лучше не ходить и отложить это до лучших времен. В результате растёт смертность от других болезней, с COVID-19 никак не связанных.
— Я скажу одно: бояться не надо. Ни один главный врач больницы или завотделением никогда не даст согласия на операцию, если у него есть ковидные больные. На 300 процентов это исключено. Он что, убийца, что ли? Он же несёт ответственность. В лечебных учреждениях, которые отданы под ковидных больных, ничего другого нет. Они перепрофилируются под инфекционные, и никто другой туда не попадает. То, что рядом с операционной, где вырезают аппендицит, будут находиться больные COVID-19, — это чушь.
Вопросы задавал Вадим БОНДАРЬ
ДОСЬЕ
Николай Филатов (фото: официальный сайт ).
Николай Николаевич Филатов: заместитель директора по науке Научно-исследовательского института вакцин и сывороток им. И.И. Мечникова, член-корреспондент РАН, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный врач Российской Федерации.
Родился 28 мая 1954 года в г. Северо-Задонске Тульской области.
В 1977 году окончил санитарно-гигиенический факультет Московского медицинского института им. И.М. Сеченова (ныне — Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова).
После окончания института в течение трёх лет работал врачом-эпидемиологом на судостроительном заводе в Комсомольске-на-Амуре. Вернувшись в Москву, работал на санитарно-эпидемиологической станции Ленинского района. В 1988 году был назначен на должность заведующего отделом эпидемиологии санитарно-эпидемиологической службы (СЭС) г. Москва.
С января 1993 года занимал пост руководителя Управления федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека по городу Москве, главного государственного санитарного врача по Москве. Под руководством Н.Н. Филатова велась разработка и реализация концепции реформирования и совершенствования деятельности Госсанэпидемслужбы Москвы, создание единой информационно-аналитической системы «Среда — здоровье».
Автор более 300 научных трудов, среди которых монографии, вузовские учебники, учебно-методические пособия.
Дважды лауреат премии правительства Российской Федерации.
Полную версию интервью с Николаем Филатовым читайте на сайте деловой электронной газеты .
